Этот небольшой кусочек моей работы посвящен истории «освоения» образа Ивана IV. Опираясь на предисловие к работе «Иван Грозный» Владимира Кобрина, я вкратце опишу, через что пришлось пройти имени этого человека, прежде чем его неоднозначность смогли увидеть не только историки, но и любой человек. Я говорю об оценке его при Сталине. Все началось в 30-е годы: оценка действий Ивана Грозного стала почти единодушной. В своих работах известные литераторы (А. Н. Толстой, В. И. Костылев), режиссеры (С. М. Эйзенштейн, Черкасов), историки (Р. Ю. Виппер, С. В. Бахрушин, И. И. Смирнов) оправдывали террор, говорили, что Иван IV – патриот, который уже в XVI веке ограждал Русь от тлетворного влияния запада. Зачастую это была настоящая фальсификация истории в угоду высшему руководству. Чудно трактуют историю. Кому как нравится, кому как выгодно. Сталину было выгодно сделать «героем» своего времени справедливого, патриотичного, твердого и властного Иоанна Васильевича. Как и к 40-м годам XVII века время Петра I начали идеализировать, так и к концу 30-х годов XX века та же самая участь постигла правление Ивана IV. Самое страшное в этом – оправдание террора и словно написание какой-то другой истории, не имеющей никакого отношения к реальности. (Кстати, такое же хобби было и у Ивана Васильевича. Забавно-с.) Воистину «страна с непредсказуемым прошлым»! Как же можно придумать (просто придумать!) рациональное объяснение тем рекам крови, которые текли на Руси более 25-и лет? Нет ничего проще, дорогой и любимый товарищ Сталин! Он боролся с врагами народа! Которые проникли к нам с запада. И с «кулаками» того времени вкупе с предателями-боярами! Но вряд ли Иван Васильевич подозревал, что запад на нас тлетворно влияет. Может, и до этого додумался бы, но занят был другими подозрениями: повсюду заговоры, враги и крамола! Как же родился «сталинский» образ Ивана IV? «Похоже, что и впрямь мхатовский спектакль стал для Сталина источником его познаний в истории России XVI века». Речь идет о шедшей тогда во МХАТе классической пьесе А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович». Но даже без этой пьесы товарищ Сталин нашел бы источники, приведшие его к царю Ивану IV Васильевичу III. Все снова возвращается к террору. Как говорится, прецеденты были.



Но не все шли на такие компромиссы с историей. Например, Степан Борисович Веселовский, несколько работ которого были посвящены опричнине. «Историк решительно отвергал прогрессивность опричнины, острым пером создал достоверную картину жизни России XVI века». Месть партии обрушилась на него в 1947 году после выхода его фундаментального труда «Феодальное землевладения в Северо-восточной Руси». Эту работу подвергли жесткой, натянутой критике. После 1948 года для Веселовского оказались закрыты почти все печатные издания.



«Так факторы, основанные на вненаучных соображениях, сделали надолго запретной правду об Иване Грозном. Лишь со второй половины 50-х годов, после исторического XX съезда КПСС, наука стала возвращаться к истинным, взвешенным оценкам». Получается, целое поколение было воспитано на восприятии поступков и политики Ивана IV, как поступков и политики мудрого, как ЦК КПСС, правителя. Но самое главное – то, что сейчас мы не только можем более объективно, но и полно взглянуть на личность этого незаурядного человека и непредсказуемого политика.

Царь великий князь всея Руси Иван Васильевич Грозный родился в ночь с 24 на 25 августа 1530 года. Знак зодиака его, получается, дева. Но если это дата по новому стилю, то, учитывая разницу, он - лев. Помимо того, что мужчине предпочтительнее оказаться вторым, и зная кое-что о самом Иване IV, мы стоим на распутье. Но этот «подарок» логики, возможно, поможет нам выяснить, насколько пагубными оказались пережитые им в детстве лишения и унижения, или же они выступили в качестве «катализатора» в отношении природных наклонностей? Итак, Иван Васильевич родился по старому стилю в ночь с 11 на 12 августа.

(Подчеркнем то, что присуще Ивану Грозному.)



Лев: обожает, когда все внимание приковано к ним, и не терпят равнодушия; у них есть способности к драматическому искусству; падки на лесть; не мыслят своей жизни без любви и постоянно находится на какой-либо стадии любовных отношений; к ним люди тянуться сами; неисправимые романтики; надежные друзья, но опасные соперники; храбры и бесстрашны; никогда не бьют ниже пояса, даже когда все козыри у них на руках; великодушны к побежденным; будучи поверженными, никогда не откажутся от борьбы; ленивы, чрезвычайно гордая натура; девиз: «Я велю».

Можно заметить, что подчеркнуто было бы гораздо больше, если бы не мании и другие душевные заболевания царя. Например, про дружбу: у Ивана IV были люди, которым он дал всё, а позже либо казнил, либо просто удалил от власти (чаще все-таки казнил). Но все эти меры – последствия тех самых заболеваний, которыми страдал владыка. Он во всех видел врагов, предателей, изменников, отравителей, конкурентов у руля власти.



Дева: скептики, не верящие в откровение и интуицию; беспокойны, хотят все обдумать, прежде чем сделать (иногда слишком долго – часто из-за этого теряют шансы, упускают возможности); умны, работоспособны, надежны; могут быть и посредственностью, и занудой, и величайшими мыслителями, и гениями; целеустремленные; интеллигентны, наблюдательны, у них аналитический склад ума; уважает и ценит эрудицию; обладает разносторонними интересами; стремится к совершенству; кредо: «Если стоит что-то делать, то делать хорошо». Один из типов девы любит «грязь» всех видов, жаждет силы и власти, жесток до эгоистичности.

Здесь подчеркнуто гораздо больше, но качества девы присущи и льву и наоборот. Также девиз льва более всего подходит Ивану IV, потому что все царствие его прошло под флагом единственной воли. Его воли. Получается, что грозный самодержец понемногу и то, и другое. Однако ко всем перечисленным качествам стоит добавить еще немного. Итак, Иван Васильевич был: талантливым литератором, развратником, пьяницей, оратором, злопамятным, садистом (что может быть хуже злопамятного садиста?!), гибок умом (если ему нужно доказать вашу вину, то вы сами роете себе могилу оправданиями: он сумеет все ваши слова понять и истолковать так, как ему удобно), обладал живым воображением и фантазией, был набожен до фанатизма, ибо его власть – божественная, сам он – божий помазанник, а то и повыше…



Итак, звезды, как сговорившись, посадили на трон очень беспокойного и энергичного человека, спасти которого («направить на путь истинный») могла только забота, твердая родительская рука и более внимательное воспитание? Не все так просто под луной…

Самое необычное начало правления Ивана Грозного я встретила у Карамзина: он описывает регентство Елены Глинской и боярское правление. Хотя ничего удивительного тут не должно было быть: Иван IV официально начал править сразу после смерти своего отца; обычно это время называют его детством, но не правлением. Разница, по сути, только в словах, но слова, как известно, режут слух. Что ж, поступим почти традиционно: говоря о детстве наследника престола, мы уделим внимание очень важному человеку в его жизни – его матери. И взглянем на нее не только как на мать, но и как на главу государства.



После смерти мужа Елене Глинской предстояло не только удержать власть в своих руках, но и научиться управлять государством. Василий III оставил ей помощников: князей Михаила Львовича Глинского, Василия Васильевича Шуйского, Ивана Васильевича Шуйского, бояр Михаила Юрьева-Захарьина, Михаила Тучкова и др. Единственное общее у Карамзина с остальными источниками – это перечисление опальных, убитых и казненных правительницей. Причины, а, следовательно, и образ великой княгини очень отличаются. Чаще всего Елена предстает умной, твердой женщины, которая умело расправилась со всеми противниками-конкурентами если не ее, то юного государя, ее сына. Карамзин же пишет, что Елена Глинская чересчур верила наветам. Не то, чтобы была легковерной, но слухи, наговоры, исходившие от или на людей, данных ей умиравшим мужем в помощь, имели фатальные последствия: Многие знатные люди того времени были заточены, казнены, попали в немилость. Получается, что первую волну борьбы с изменниками-заговорщиками во время правления Ивана Грозного начала еще его матушка. Можно не очень весело пошутить на эту тему: Иван IV настолько желал восполнить отсутствие матери, что со всем возможным усердием продолжил ею начатое дело.



Именно из-за отсутствия любви и заботы характер юного наследника становится жестче. Еще более глубокие шрамы в душе его оставило время боярского правления. Именно тогда Ивану IV довелось впервые столкнуться с заговорами и кровью, неуважением, откровенным издевкам. Это еще более ожесточило его, сделало подозрительным, недоверчивым. Ситуация сложилась очень странная и даже кое-где непонятная: после смерти Елены Глинской бояре принялись с великим усердием вырывать власть друг у друга, грабить страну, прикрываясь именем великого государя, о котором нисколько не заботились; однако на всех официальных приемах стояли у его трона с видом искреннего раболепства. Тогда же его одевали в царские одежды. В обычные же дни «… натерпелись мы лишений и в одежде, и в пище». При всем этом к нему обращались как к главе государства, следовательно, его прав на престол никто и не думал оспаривать; к чему же тогда все унижения и то явное неуважение, с которым ему так часто приходилось сталкиваться? На этот вопрос даже Карамзин не дал ответа, хотя именно он подчеркивал эту особенность в обращении с юным государем.



Период боярского правления остальные историки выделяют как чуть ли не основополагающий этап в жизни Ивана Грозного. Детские обиды долго не забудутся, подозрительность перерастет в паранойю и манию преследования. Однако и на этот счет у Карамзина своя точка зрения, с которой я лично столкнулась впервые.



Карамзин подчеркивает дальновидность и ум юного правителя (мысль о женитьбе, идея венчания на царствие) и его доброту, милость. Может, я не очень точные слова подобрала, но период правления, связанный с деятельностью Сильвестра и Адашева, Карамзин описывает с едва ли не восторгом, говорит о справедливости Иоанна Васильевича, о стремлении юного самодержца улучшить, облегчить жизнь народа. Особенного внимания заслужила речь Ивана IV на лобном месте, в которой он обещает быть справедливым, защищать… «Нельзя исправить минувшего зла: могу только впредь спасать вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уж нет и не будет; оставьте ненависть, вражду; соединимся любовию христианскою. Отныне я судия вам и защитник». Это говорит молодой правитель. Он говорит это тем, кто страдал от боярских притеснений не один год. Думаю, это усилило и без того сильную, слепую любовь простых людей. Но все слова выглядят… дико для тех, кто хоть сколько-нибудь слышал о русском царе Иване IV. Возможно, он сам искренне верил в то, что говорил; возможно, это «стандартная» в своем содержании речь главы государства перед народом (особенно после столь смелых боярских «авантюр»); возможно, это лишь хитрость, своего рода лукавство, чтобы успокоить народ. Рассмотрим эти возможности.



Дорога первая. Самый яркий первопроходец – это Карамзин. Он очень подробно останавливается на превращении Ивана IV, желавшего справедливости и блага для народа, в того дикого и необузданного тирана, который вошел в историю хоть и с разными оценками, но с огромным списком жертв, в числе которых даже его любимый сын. Допуская стремление молодого набожного человека к добру и благу, начнем заранее искать причины его ожесточения. При этом будем иметь в виду, что летописи упоминают о садистских наклонностях еще тринадцатилетнего мальчишки! Карамзин о зверствах не рассуждает, но причиной (одной из) ставит страстную натуру венценосца. Я бы сказала «неуравновешенность». Это и страсть, и внезапные вспышки гнева, и непредсказуемое проявление милости. Значит, в благородном порыве он произносит эту речь, которая, к сожалению, не стала «программой его царствия», хоть он и был судией и защитником. Судил сурово и порой неправильно, защищал клеветников и порой честных людей, оставаясь «светилом дня и ночи» и для тех, и для других.



Дорога вторая. Она довольно коротка и ничего нам не откроет. Однако Иван Грозный был хорошим оратором и наверняка свою речь даже если и «позаимствовал», то произнес ее как никто другой хотя бы потому, что давно Москва не видела такого вольного и грабительского правления тех, кто у власти и близко стоять права не имеет (ввиду прямого наследника, для начала). Итак, эта речь запоминается и становится еще одним спорным, но фактом в и без того двоякой по своим причинам, мотивам и следствиям биографии Ивана IV.



Дорога третья. Самая зыбкая, но также имеющая почву. Местами даже гравий. После пожара в Москве в 1547 году начался бунт по вполне предсказуемому вопросу: «Кто виноват?» Подстрекателем был князь Скопин-Шуйский, желавший руками черни избавиться от конкурентов – Глинских. Дошло до того, что молодой, впечатлительный, и без того повидавший владыка успокаивал разъяренную, жаждущую крови Глинских толпу! Эта речь государя почему-то обойдена Карамзиным: «Иоанн велел стрелять в бунтовщиков: толпу рассеяли; схватили и казнили некоторых; многие ушли; другие падали на колена и винились». Уже после пожара и опыта общения с обозленной толпой Иван Васильевич и пообещает «всех благ». Спокойствие, только спокойствие? Вряд ли, народ уже успокоился. Может, конечно, где-то пробегала мыслишка: «Надобно народ убедить да заверить в полной бунташной ненадобности», но едва ли она была основной причиной для столь проникновенной речи. Хм… Есть ли еще повод для лукавства? Там же он говорит: «Вы, вы делали что хотели, злые крамольники, судии неправедные!.. Я чист от сея крови! А вы ждите суда небесного!» Что ж, виновники найдены и уличены. В общем-то, справедливо, но во что выльется это искоренение крамолы! Не думаю, что хотя бы сам русский царь предполагал, что реки будут красными от крови, и будут почитать за счастие день, в который убито будет около пятисот человек. Значит, лгать незачем: сам не зная дел грядущих, зарекаться я не стану. О том, что это ложь можно делать вывод лишь теперь, глядя на правление его в целом, от начала и до конца. Теперь и видна вся зыбкость этого пути. Но где же гравий? Обещала – принесу.



Как известно, порой людям надо по несколько раз повторять одно и то же. Для закрепления пройденного или в борьбе с непросветной тупостью. Значит, теоретически возможно Иван Васильевич, помня свою увеселительную беседу с разъяренной толпой, решил-таки не будить Лихо и спеть ему колыбельную. Лихо больше не просыпалось. Получился реквием.



Тем не менее, все три дороги приводят нас к двум очень интересным людям: Сильвестру и Адашеву. О них можно узнать из других источников. И узнавать придется, потому что для моей темы вполне достаточно их незримого присутствия: подробного рассказа о них не будет. Мы лишь постараемся ответить на вопрос: «Кто же правил государством в 50-х годах XVI века?» А кто же такие «мы»? Это я и Владимир Кобрин, любезно выделивший небольшую главу под этот довольно скользкий вопрос. Возьмем с него пример.

Для начала, выделим всех, кто мог бы этим неблагодарным, но весьма прибыльным делом заниматься:

· Иван IV, официальный глава государства

· Сильвестр, Адашев, приближенные государя, имевшие на него сильное влияние

· Бояре, представители знатных родов, пользовавшиеся влиянием при дворе



Исключим тех, чье теоретическое участие весьма сомнительно: бояр. Уж им-то власти не видать! Причин много. Упреком им служат сознательные годы жизни государя. Да еще и народная неприязнь. Остаются две силы: абсолютный монарх и помазанник Божий vs. Сильвестр, Адашев.





За: наследник, царь, помазанник Божий. (Последнее особенно весомо!)

Против: еще молод, не умеет управлять страной, находится под сильным влиянием Сильвестра…





За: умны, деятельны, имеют влияние на молодого неопытного государя; знают, чего хотят для страны и идут к своей цели.

Против: без них полно желающих занять место в первом ряду в амфитеатре государевой милости; последнее слово всегда за царем, следовательно, хозяин не будет выполнять приказов слуги.



Итак, считаем. Туда-сюда… Довольно приличная «ничья». Хотелось бы подвести итог цитатой из Кобрина: «Участие Ивана IV в правительственной деятельности в 50-х годах не противоречит тому, что многие реформы (возможно, даже их большинство) были задуманы деятелями Избранной рады. Главной заслугой Ивана IV в эти годы было то, что он призвал к правлению таких политиков, как Адашев и Сильвестр, и, видимо, действительно подчинялся их влиянию». Тем не менее, повторюсь, что решения принимал все-таки царь, а не кто-либо еще, даже если с кем-либо царь советовался или к чьему-либо мнению прислушивался.



Не вечно нам бродить дорогами дальними! Наступает новая пора в жизни Ивана Грозного, а, следовательно, и в жизни еще сотен тысяч людей: всего российского государства!

Говоря об Избранной раде, невозможно забыть о причинах, послуживших ее уничтожению. Даже в этом историки спорят друг с другом. Сложность состоит в том, что они вынуждены черпать информацию из летописей, а они во многом исправлены самим же Иваном Грозным. Но, тем не менее, кое-что можно узнать из других источников (частная переписка) или просчитать. Немаловажно, что инициатором роспуска Избранной рады стал царь, поэтому необходимо взглянуть с его точки зрения.



Мы, государь всея Руси, долго терпели наглых холопьев, власть хватавших руками алкими. Долее несносны стали оные! Как глядят на нас, государей, очи их разбойные! Аки на младенца, а не на господина своего! Не нуждаемся советов их. Все усилия, старанья наши во прах обратящи, извели царицу свою, жену нашу! Вижу их бездействие и гроб супруги.

Это не цитата, но…



Рано лишившись отца и матери, единственных людей, которые могли бы о нем заботиться, Иван Грозный очень любил свою первую жену Анастасию. Чаще всего говорят, что только ее (из всех своих жен) и любил этот жестокий человек. Поэтому кончина царицы не могла не отразиться на судьбе страны. Были ли у помазанника Божия поводы для сомнений? Согласно многим историкам, на деятелей Избранной рады было много поклепов, самый нелепый из которых – обвинение в убийстве царицы Анастасии, колдовство над ней. Это стало последней каплей, потому что было нелепо и потому, что было. Далее: есть версия, что Иван IV и Избранная рада разошлись во мнениях относительно внешней политики; личное отношение к ним царя также сыграло немалую роль, так как Иван Грозный – полноправный правитель, от чьего слова зависят тысячи жизней.



Карамзин говорит, что причиной падения Избранной рады стали не столько поклепы, сколько лесть, убедившая царя в ее, раде, ненадобности.«Зачем нам, о великий, советники, когда мудрость твоя, лучезарный и солнцеподобный, видна, как Божий день, даже в темной ночи народного невежества!»(Самомнение, знаете ли, очень опасная вещь!)



Итак, с Избранной радой было покончено. Сильвестра отправили в монастырь, Адашева послали на войну… позже на них и их «последователей» свалят вину за все ошибки, недоработки власти. Впрочем, все в единственном числе: отправил, послал… Один-единственный человек – абсолютный монарх с претензиями, Иван Васильевич Грозный.



Претензии велики и, к сожалению, он их осуществляет. От причин уничтожения Избранной рады мы мелкой поступью животного на водопое приближаемся к великим и ужасным Причинам террора.



Террор – явление не новое, но его проявления всегда потрясают. Революция во Франции, индустриализация – все это сопровождалось террором. И у террора всегда есть цель. Какова же цель Ивана Грозного? Реформы Избранной рады были направлены на улучшения, в частности, системы управления, но результаты были незаметны для царя, обладавшего страстной, деятельной натурой. Иван IV хотел видеть результаты немедленно, но без террора это невозможно. Вероятно, желание результатов подтолкнуло царя на путь силовых мер, но можно ли этим объяснить все? По-моему, нет. Должны быть более веские причины. И их не так сложно найти. Достаточно вспомнить детство государя, чтобы предсказать его неуравновешенность, что приводит к мысли о мести. За это самое несчастное детство. Кто виноват? Бояре-изменники, и они же в отдельности. Что делать? Искоренять, усмирять. Следовательно, «головы долой»! Что может быть лучше и приятнее для чуткого уха и ока полновластного садиста? Только пытки. И это можно, и это нужно! Кому? Стране. Государству. Родине.



Но у Ивана Грозного была еще одна причина, чтобы не доверять боярам: во время болезни, которая могла закончиться смертью великого государя, встал вопрос о наследнике. Иван Грозный назвал его – первенец, Дмитрий. Но он пока слишком мал. Возможно, кто-то отказался присягать ребенку, о чем не мог не вспомнить злопамятный Иоанн Васильевич после выздоровления. В летописях говорится о том, что многие знатные люди выдвигали промеж себя другую кандидатуру. Это могли быть только разговоры, о которых позднее стало известно царю, который, в свою очередь, «надиктовал» летописцам свою версию событий, сгустив краски до государственной измены. А измену надо выметать из страны кровавой метлой террора! Хотя бы потому, что по-другому не понимают.



Террор касался не только бояр. (Вот оно, настоящее и нерушимое равноправие!) За что же доставалось остальным? За подозрения и возможности. Ни в том, ни в другом нехватки не было, ибо доносительство не только поощрялось, но «сведения» буквально выпытывали.



Любое изменение имеет под собой почву; однажды ступив на нее, сложно вернуться к тому, с чего все начиналось. Пытливый ум Ивана IV направил все свои усилия на поиски измены и заговоров. Это привело к тому, что в нем чаще стали видеть лишь тирана и убийцу, умаляя его заслуги перед страной. А ведь именно при Иване Грозном Россия стала единым государством: упорядоченные законы, попытка привести «в порядок» церковь, освоение Сибири, благодаря которой Россия до сих пор имеет вес (какой никакой) в мировой политике. Иоанн Васильевич пополнил копилку славных побед русского войска взятием Казани… Именно сочетание массовых казней, страха и объективной пользы, принесенных этим незаурядным человеком делают его фигуру непонятной и многогранной, но тем интереснее создавать свой образ сурового царя Иоанна IV.

Одни из самых кровавых страниц правления Ивана Грозного и вообще истории государства Российского писались в годы опричнины. Странное желание разделить страну на МОЕ и мое-но-об-этом-я-вам-не-скажу-сами-догадаетесь… Идея такова: вот Я, царь-государь, устал от ваших козней и отказываюсь от престола; беру себе то и вон то; удаляюсь туда с тысячью человек. И живем мы там, как монахи смиренные, замаливаем грехи. Ваши. (На самом деле про замаливание чужих грехов я не знаю, но не в этом дело.) Одно из условий не отречения от шапки Мономаха стало то, что на территории этой самой опричнины царь волен делать все, что душа ни пожелает. Может, я не совсем корректно и понятно описываю ситуацию, но представьте, каково было народу русскому, которого царь собирался покинуть! (А перед этим – томительное ожидание: куда и ЗАЧЕМ поехал царь-батюшка?!) Вопрос: как дальше жить? Ответ: на все соглашаться и благодарить Господа Бога и Его помазанника. На том и порешили.



Русская история еще встретится с чем-то подобным позднее. Это и Преображенское Петра I, и Гатчино Павла Петровича. В результате Петр строит потешную флотилию, прообраз великого русского флота, создает потешные же полки, которым суждено стать гвардией и утверждать на престоле Петра Алексеевича; а после его смерти именно от поддержки гвардейцев, а не от бренной земли будут отталкиваться Петровы наследники. (Кому-то даже этого не придется делать – на руках понесут!) А Павел? Ему дорогая мамочка подарила Гатчино, чтобы занято было дитятко. Главное, от государственных дел его подальше, подальше. Не любила мама родного сына. И сын маму тоже не очень любил. Зато обожал дисциплину. Он создает свою армию, где и воплощает свои замыслы. В общем, играть в солдатики русские государи очень любили. (Наверное, это семейное.) Но помимо игры у этих трех человек есть еще одна общая черта – деспотизм, властность. А в своих «государствах в миниатюре» они воплощали свои замыслы. Напоминает эксперимент. «А что, если…» - и вот армия твоей мечты готова, все-все делают ТОЛЬКО то, что ТЫ им скажешь! Эх, не было у маленького Вани такой игрушки! Ничего: наверстаем! Нам море по колено, нам горы по плечо! А сами мы – царь великий князь всея Руси, Иоанн Васильевич. Ну очень грозный.



Вернемся к опричнине. Длится все это безобразие с 5 января 1565 года (учреждение опричнины) по осень 1572 года (отмена опричнины). За эти годы страна увидела массовые казни, погромы в Новгороде и в Пскове, сожжение Москвы и трёх цариц. Опричные события открывают действие романа «Остри свой меч!» Ф. Ф. Шахмагонова. Там описывается очень достоверно поведение Ивана IV в Пскове (так же описывают это и летописи), следовательно, имеем право, учтя объективность автора, проанализировать небольшой отрывок.

- Пошто ставил крепость в обители? От государя обороняться?

- От иноземцев, от твоих врагов, государь!

- Как ты посмел думать, что я, царь на своих государствах, победитель Казанского и Астраханского царств, допущу врагов на свою землю?

- Всякое ратное дело, государь, полно превратностей!

- Превратности там, где измена!



О чем же нам говорит этот отрывок? Иван Грозный настолько уверен в измене псковичей, что не прислушивается к ответам священника, истолковывает их по-своему. Но кто бы еще сумел так ловко обратить речи верного слуги в речь лживого изменника? Это лишний раз доказывает, что Иван Грозный обладал острым, пытливым умом. Поставив себе цель – искоренить измену, Иван IV бросил на нее все силы и превратился в садиста еще и с манией преследования. Кстати, даже садизм царя можно попытаться объяснить с точки зрения психологии.



Как известно, детская психика очень уязвима; как известно, наследник Василия III рос в атмосфере заговоров, интриг и убийств: борьбы за власть. Из этого все давным-давно сделали вывод о его ненормальности. Это и позволяет мне называть его параноиком и так далее. Но не всякий сумасшедший становится садистом. Для такого буйства фантазии могут быть две причины. (А так как именно во время опричнины ярче всего блистали грани его садизма, я не стану выделять под эту тему особую главу.)





Подумаем хорошенько, кого мы мучаем? Лучше: кого мучает умный, способный любить человек с кучкой старых «недоброжелателей» за пазухой? Конечно же, этих самых «недоброжелателей»! (Бояр моего несчастного детства.) Хочется причинить им столько боли, сколько это вообще возможно на этом свете до их отхода на свет другой. Но эта причина не подходит: зверски замучено множество людей, не имевших даже подозрения в их отношении к боярам вообще и тех, кто боролся за власть Ивана Васильевича, в частности. Но, как известно, больная голова на многое способна: царь мог возомнить, что все, кто обвинен в измене, в заговоре ничуть не лучше достопамятных бояр (следовательно, и им туда же!), а потом ему такое времяпрепровождение могло понравиться. И даже наверняка нравилось, потому что образовался кружок «Сделай сам» для одного человека, государя Ивана Васильевича: он сам зачастую пытал подозреваемых, сам убивал. Это «самоуправство» позволяет довольно точно говорить о его склонностях и пристрастиях. Итак, месть, перешедшая в увлечение – чем, в таком случае, не причина?





Подумаем еще, но о другом. Наверняка все в детстве отрывали крылышки у насекомых, дергали за хвост кошек. Не со зла, просто интересно как устроен мир, что будет, если… полетит ли муха с одним крылом? Совсем маленьких детей даже советуют не ругать сперва за то, что бросают, например, еду на пол. Ребенку интересен полет, так он познает окружающий мир, не желая кого-то обидеть или что-то показать. Известно, что юный Иоанн Васильевич «забавлялся» несколько иначе. Например, сбрасывал живность не самую мелкую (кошки, собаки) с кремлевских стен. Младенец кошку или собаку не поднимет (а если и поднимет, то долго не пронесет или не удержит: вырывается животинка), следовательно, он был уже в возрасте, когда в общем-то понимаешь, чего хочешь, понимаешь, что причиняешь боль. Но когда ребенок осознаёт, что кошечке-собачке будет не просто больно? Лишь тогда, когда ему объяснят. «Солнышко, отпусти бедную киску: ей будет бо-бо. Она будет плакать. Ты же не хочешь, чтобы киса плакала.» Скорее всего, и правда не хочет. Другое дело, когда ребенок отвечает, что именно этого он и хочет, прямо-таки жаждет всем своим существом.



Проблема анализа поступков Ивана IV заключается в том, что, с одной стороны, его воспитанием никто всерьез не занимался, следовательно, никто и не объяснял, что так поступать плохо и т.д., но, с другой стороны, воспитывался он священнослужителем, который не мог не говорить с ним о христианских ценностях. Иван Грозный был очень набожен, следовательно, внимательно слушал речи старца. Откуда же подобное поведение? Что ж, либо старец появился чуть позже, после собак и кошек, либо ярость, гнев настолько затуманивали наследнику голову, что он, забыв обо всем, сиюминутно вымещал злобу на бессловесных существах. Или же, сызмальства имея жестокие наклонности и, не считая такую животинку достойной гнева Божия, он, помазанник Божий же, делал то, что доставляло ему удовольствие.



Хорошо, с кошечками-собачками разобрались. Снова две дороги: природная кровожадность или… С первым вариантом все понятно, а вот об «или» мы и поговорим. Вернемся к детству царя, но с другой стороны на него посмотрим: он – полноправный государь; его многого лишают, воспитанием не занимаются, образованием тоже. А он – любознателен, умен. И немного сумасшедший. А все сумасшедшие в какой-то мере дети: не слушаются, капризны…



Чего хочет любопытный ребенок? Узнать. А что нам дают пытки, помимо удовольствия или отвращения и боли? Зрелище. Почти анатомический театр. Значит, желание пытать может оказаться простым стремлением понять, как чего устроено, чем отличается клеветник от изменника и так далее. Своеобразный эксперимент в области естественных наук и местами физики и даже химии.



Но что бы ни стало причиной, оно не изменит сути: Иван Грозный любил пытать, был сумасшедшим, мнительным и подозрительным до паранойи.



И снова опричнина. Подумаем о её причинах:

· Ливонская война?

· Царская «прихоть»?

· Вынужденная мера против изменников-заговорщиков?



Это три наиболее объективных причин, которые включают в себя и все возможные субъективные (второй пункт). Рассмотрим их и, быть может, кое-что исключим.

Она длится уже не первый год, и сил становится все меньше и меньше. Необходимо буквально «выжать» из страны средства на ее продолжение, а для этого понадобится сильная рука и жестокость к тем, кто мог бы помешать Великому замыслу (победа -> выход к морю…). Таким образом, «опричные порядки представляли систему чрезвычайных мер военного времени».





Второе слово пишу в кавычках, потому что одного желания не достаточно. У Ивана Грозного могли быть причины для столь «необычного» шага. Он наверняка искренне верил, что его окружают предатели, заговорщики, отравители и колдуны, ибо только человек с истинной верой в свою правоту мог отважиться перекроить страну заново. «…Искренность людей, бывших орудием инквизиции, их глубокое убеждение, что они трудились во славу Бога, не подлежит сомнению…» То же самое с изгнанием «крамолы» на Руси в XVI веке. Иоанну Васильевичу виделись всюду предатели, и он захотел отгородиться от них, покинуть царство, в котором много лживых бояр и вообще врагов народа. Почему же можно это утверждать? Основа к подобному заключению – не только казни, пытки, ссылки, но и некоторые обстоятельства внутри страны, утвердившие и разжегшие в его душе подозрения.



Некоторые знатные люди, испугавшись опалы, бежали из России. Самый известный из них – Андрей Курбский. Он отправит с верным слугой послание государю, в котором будет упрекать царя за кровь, в котором объяснит свой поступок. Их переписка опубликована во многих книгах о русской культуре, она показывает, что двигало великим государем. (По крайней мере, что сам государь выдавал за причины своих поступков.) Из этих писем можно сделать вывод как о начитанности, уме царя, обоснованности его террора, так и о лживости его. Иван IV создает образ чуть ли не жертвы, вынужденной заботиться о стране, полной преступников и… так далее. Но каждый пятый не может быть заговорщиком. Особенно притом, что казнили примерно в таком соотношении (Новгород, Псков), а то и хуже. Кстати, Иван Грозный говорит об Избранной раде так, что деятели ее якобы правили, притесняя его, помазанника Божия! Бедный-несчастный, никому не нужный… садист.



Итак, поводы для сомнений в политической благонадежности есть, правда, уже за границей. А у них наверняка были помощники! Седлайте коней, крепите метлу и собачью голову к седлу: идем выметать измену!





С этим проще всего, потому что этого быть не может. Хотя бы потому, что народ обожает тирана или боится его до потери пульса. Но больше любит. И еще раз: ну не могут, физически не могут сотни тысяч человек в одно и то же время и в одном и том же государстве быть заговорщиками, изменниками, отравителями и колдунами!



Что ж, довольно долго мы доискивались и докапывались до различных причин чего бы то ни было. Пришло время поговорить о том, что довелось пережить стране с 1565 по 1572 годы. Коротко, но емко.



Летописцы с ужасом описывают массовые казни; произвол опричников поражает: они грабят, убивают именем царя, и нет никакой силы, могущей их остановить. Народ нарочно сгоняли на площади, чтобы было как можно больше свидетелей торжества правосудия. Иван Грозный заставил принять яд своего двоюродного брата, князя Владимира Андреевича Старицкого. Реки Пскова и Новгорода были запружены телами несчастных. Власть внушала ужас. Казнили десятками, сотнями, целыми семьями и даже родами.



Добился ли Иван IV своих целей? Нет, хотя Ливонская война продолжалась аж до 1583 года. Но обо всем по порядку! Опричная политика объективно вредила стране, Земский собор умолял отменить ее… Перед лицом этой неудачи Иван Грозный вынужден был отменить опричнину в 1572 году. Но вряд ли бы кому-то удалось заставить царя совершить подобное: как умный (хоть и больной на голову) человек, он понимал, что опричнина «не удалась»: цели не достигнуты. Следовательно, нужно уничтожить то, что затягивает петлю на шее страны. Итоги опричнины таковы, что она и впрямь напоминала петлю: экономический кризис, сокращение населения, растет поколение безынициативных рабов; страна, оправляясь и вновь становясь единой, еще более отстанет от Европы… В результате устрашающих мер Ивана Грозного военная система страны не упрочнилась, а расшаталась. Лучшие воеводы были казнены; оставшиеся были до того напуганы, что страшились вступить с неприятелем в бой, боясь потерпеть поражение и быть за это казненными. Опричное войско оказалось мало боеспособным. Не очень оптимистично…

Ребенок – самое дорогое в жизни родителя. Хотя бы секунду, но это верно для всех. Как же получилось, что отец убил своего любимого, так похожего на него сына? Одни говорят, что царь несправедливо обругал/побил палкой беременную жену царевича Ивана, другие говорят, что все произошло из-за политических разногласий. Так или иначе, Иван Грозный ударил сына посохом. Тот в мучениях скончался, до последнего уверяя отца в своей любви. Царь очень горевал, раскаивался, жертвовал храмам десятки тысяч рублей. Но последствия этого трагического поступка еще проявят себя после смерти Федора Ивановича, на которого и придется оставить царство. Детей у Федора не будет, царевич Дмитрий погибнет при загадочных обстоятельствах. Таким образом, пресечется династия Рюриковичей, правившая Русью 700 лет. Невольным виновником этого, а, следовательно, и Смутного времени стал Иоанн Васильевич Грозный.



Однако еще до убийства сына Иван IV совершил странный поступок: посадил на трон кого-то, кроме себя. Это странно, но, впрочем, не ново. Первым был Иван Петрович Федоров, для которого это закончилось очень печально: вдоволь натешившись, царь собственноручно заколол его ножом. Второй был марионеткой на троне - великий князь Симеон Бекбулатович всея Руси, а Иван Грозный – лишь князь Иван Московский, верноподданный великого князя Симеона-и-так-далее. Причин не понимали даже современники «чудаковатого» царя. Но слухами земля полнится!





1) Иван Грозный желал заполучить еще и (Симеон – лишь послушная марионетка!) Польский престол; среди кандидатур были русские Иваны: Грозный и Иванович (сын Грозного). Следовательно, шансов у КНЯЗЯ на выборах больше, чем у ЦАРЯ, то есть иноземного монарха, что угрожает независимости страны.

Разоблачение.

Почему-то русский престол не мешал Ивану Васильевичу стремиться к польскому несколькими годами раньше…



2) Иван IV «взвалил на Симеона непопулярные финансовые мероприятия: отмену привилегий монастырям по уплате налогов и выколачивание старых недоимок. Вернувшись же через год на царский трон, Иван Грозный милостиво возврати эти привилегии, но лишь частично».

Разоблачение.

«…При сопоставлении с дошедшими до нас документами: никакой отмены привилегий церкви, никаких особых «правежей» не было»…





Волхвы напророчили на этот год «московскому царю смерть», а такого предсказания царь наверняка испугался! => В тот злополучный год просто не было «московского царя»: с одной стороны князь московский, с другой – великий князь всея Руси.

Разоблачение.

В целом, это единственный слух, которому можно отдать предпочтение: в колдунов и волхвов верили тогда безоговорочно…





Полагали, что царь «искушал люди: что молва будет в людех про то».

Разоблачение.

Здесь, в общем-то, стоит разоблачать не слух, а народное мнение о царе: затеять такое масштабное мероприятие, чтобы в очередной раз «перебрать людишек»!? Впрочем… чем царь не шутит?..



Сам Иван Грозный объяснял иностранному дипломату, что пошел на этот шаг «по причине подлости подданных». Один из более поздних летописцев утверждает, что Симеон должен был стать препоной на пути к трону для царевича Ивана, «желавшего царства».



Так или иначе, но страна стала чем-то напоминать опричнину, с той лишь разницей, что удел Ивана Васильевича включал (в том числе) бывшие земские территории, а владения Симеона – некогда опричные земли. «Смена мест!» - « И он пересел на соседний стул. Соня села на его место, Мартовский Заяц – на место Сони, а Алиса, скрепя сердце, - на место Зайца. Выиграл от этого один Шляпник; Алиса, напротив, сильно проиграла, потому что Мартовский Заяц только что опрокинул себе в тарелку молочник ».



Противоречий было много: в стране все по-прежнему делалось именем «царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Руссии». Это были в основном земли с татарским и другим нерусским населением, входившие раньше в Казанское ханство. «Царь Иван, видимо, опасался, чтобы имя татарина на великокняжеском престоле не вызвало здесь волнений, не сделало бы марионетку Симеона чем-то большим, чем марионетка». Итак, если в стране еще деётся что-либо важное от имени «царя Ивана Васильевича», то пребывание другого лица на престоле не может быть продолжительным; Иоанн IV не мог этого не понимать/предвидеть, следовательно, восшествие на престол Симеона – заранее временный шаг. Но куда, на что он был направлен? Как говорится, история нас рассудит.



Давайте перешагнем через этот этап жизни и царствования Ивана IV и шагнем к одру умирающего грешника вместе с женой царевича Федора. Мы хотим утешить пожилого, несчастного человека… Эй-эй! Так с ног сбить можно! Старый развратник даже в таком состоянии пристает к женщинам! Бедняжка выбежала в слезах.



18 марта 1584 года скончался царь, великий князь всея Руси и так далее Иоанн IV Васильевич III, он же Иван Грозный, он же Иван Ужасный за границей.

Итоги правления Ивана Васильевича весьма неутешительны: упадок экономики; сокращение населения, равносильное, по-моему, европейской чуме; ничего не принесшая война; усиление крепостничества, из-за чего впоследствии Россия отстанет от Европы на 100 лет… Были и положительные результаты: более удобная/рациональная система управления, обезопасили юго-восточные рубежи, расширили территории, началось освоение Сибири, началась морская торговля с Европой через Архангельск…



После каждого «вида» итогов неслучайно стоит многоточие, ибо списки могут быть продолжены не только объективными последствиями с обеих сторон, но и массой субъективных, так как царствие Ивана IV имело для людей того времени разные последствия: кто-то возвышался, кто-то падал (правда, уже без головы).



Говоря о наследстве, оставшемся после этого незаурядного человека, мы просто обязаны упомянуть его литературное творчество, например, дипломатическую переписку или письма вообще. Язык его посланий отличался от «письменного этикета» XVI века. Например, он в письмах к Курбскому опускается вплоть до брани после высокопарных, благочестивых строк священного писания (которое он цитирует наизусть). Даже к иностранным монархам он пишет порой с бранью (Юхан из Швеции) или столь язвительно, что бьет похлеще ругани: называет английскую королеву «пошлой девицей» = обычной девицей, прекрасно зная, что ее оскорбит эта фраза (это королева-то обычная, «пошлая»?!) еще и потому, что Елизавета I болезненно воспринимала намеки на свое девичество.



Ядовитое письмо получили также монастырские власти Кирилло-Белозерской обители. Они обратились к царю за советом, что делать с распустившимися, вечно ссорящимися знатными иноками (которые там по милости царя и оказались). Ответ Ивана Грозного начинается со слов: «Увы мне грешному! Горе мне окаянному! Ох мне скверному! Кто есмь яз на такую высоту дерзати?». Далее следует пространное и образнейшее самобичевание, плавно переходящее в удивление и негодование по поводу всех безобразий в монастыре, а оно, в свою очередь, в гневные строки, обвиняющие монахов в том, что те потакают бывшим боярам, забыли монастырские правила… В общем, перебирает всё и вся в этом гневном послании, начатом так неожиданно.



Еще раз обратим внимание на царское самобичевание. Таких выражений от него никто не ожидал бы. Он признает себя «псом смердящим, нечистым и скверным душегубцем» и много еще всякого, однако кто посмел бы так говорить о царе Иване Грозном, не являясь царем Иваном Грозным? Да Бог с вами! Что вы! Дайте юродивому копеечку, и пусть идет себе дальше! Однако два человека отвечали ему вполне достойно: Курбский и Грязной. Курбский – понятно, а Грязной? Он – крупный опричник. Попал в крымский плен, за него хотели получить либо 100 тысяч рублей, либо крупнейшего крымского полководца Дивея-мурзу, который томился в нашем плену. В своем письме к государю Грязной и передает эти условия. Иван Грозный отвечает эмоционально, всячески издевается: указывает ему на его место; в итоге отказывается от таких условий, предлагает две тысячи рублей выкупа, « а доселева такие по пятидесят рублев бывали». В своем втором письме Грязной отводит от себя обвинения царя. «Нет, он не сулил за себя ни высокий выкуп, ни мену на Дивея, а лишь передал ханские предложения. Нет, он не спал на войне и не по собственной оплошности попал в плен». Не часто грозному самодержцу так отвечают, этим и замечательна данная переписка. В ней «слышны живые голоса людей XVI века».

Таким образом, Иван Грозный обогатил и разнообразил литературную копилку человечества за подписью «XVI век».



Будучи разносторонним и очень талантливым человеком, который умудрился не только убедить в соей справедливости и доброте многих своих подданных, но и остаться в памяти ближайших потомков именно таким («свалив» всю вину и кровь на приближенных и изменников), Иван Грозный остается одной из наиболее интересных, противоречивых и в чем-то даже привлекательных фигур не только бурного XVI века, но и всей русской истории.









«Он был настойчив в своих попытках против Ливонии; их сознательной целью было дать России выход к Балтийскому морю и открыть пути сообщения с Европой. Вот причина, почему Петр I так им восхищался».

Справочные материалы:



· Владимир Кобрин «Иван Грозный»

· Н. М. Карамзин «История государства Российского», т. IX.

· Энциклопедия «История России» («Аванта+»)

· В. О. Ключевский «Характеристика царя Ивана Грозного» («Исторические портреты»)

· Ф. Ф. Шахмагонов «Остри свой меч!», т. I.

· Неиссякаемый оптимизм, вера в людей и живейший интерес к «забавному средневековью».

Не берись за такие работы. Плохой историк, как и плохой психолог судит по себе и видит то, что хочет видеть, подгоняет под удобный себе ответ. Не интересно и не полезно.

burbels, за эту работу я взялась по заданию в 8/9/10 классе, так что молоко безнадежно пролито)
В любом случае приятно, что кто-то это прочитал.

Полностью читать это мне не пришлось)) Всё очень быстро стало ясно.

burbels, вот и ладушки